- Почему, собственно, двойной альбом? Ведь поначалу была идея выпустить, с интервалом в полгода, три мини-альбома.

- Да мы просто сами не знали, что делать. Сочинение музыки, выработка концепции альбома и запись заняли у нас всего год, что само по себе приятно. Мы так разогнались, что никак не хотели останавливаться. В результате на свет появилось 38 песен. Однако тут же возникла проблема, - мы никак не могли понять, каким образом такое богатство можно объединить в единое целое. Мы подумывали даже о выпуске тройного альбома - нам так хотелось, чтобы наша музыка, вся целиком, была услышана. Но потом мы успокоились, - как хирурги перед операцией - и удалили десять композиций, оставив самые интересные. И хотя у меня есть ощущение, что всё могло бы получиться ещё лучше, я, тем не менее, очень горжусь результатом. Вообще, когда надо сделать что-нибудь острое, мы - рекордсмены (смеётся).

- Вы и на сей раз работали с вашим постоянным продюсером - этим загадочным Риком Рубином? Не хотелось подыскать кого-нибудь другого?

- Да, с Рики. А почему бы и нет? Кого бы мы ни приглашали, в конце концов всегда возвращались к Рику. Мы, кстати, звонили Брайану Ино, но тот отказался. Помнится, работая в 1998 году над альбомом "Californication", мы предлагали стать нашим продюсером Дэниелю Лануа (один из продюсеров U2. - Ред.), но он тоже сказал "нет". Правда, через месяц, прослушав демо-запись, он передумал, но было уже поздно - мы уже работали с Риком Рубином. Несколько лет назад мы хотели посотрудничать с Дэвидом Боуи. Он отправил нам красивое письмо, в котором писал, что обожает нашу музыку и польщён предложением, но, увы, продюсировать нас никак не сможет. Впрочем, мы ни на кого не в обиде; я даже думаю, что все эти отказы - знак того, что надо держаться за Рика.

- Именно Рик спродюсировал последние пять альбомов легенды кантри-музыки Джонни Кэша. Вы были знакомы с Джонни?

- Да, благодаря Рику, который дружил с ним. Рик, я и моя подруга Джэми - мы все вместе отдыхали с семьёй Кэша. Я чувствовал себя просто мальчишкой по сравнению с Джонни. Он мне рассказывал о своей жизни, о своих ошибках и о своей любви. Это было так здорово! По вечерам мы играли на гитаре, пели баллады. Нас многое объединяло, к примеру, борьба против наркотиков.

- Борьба против наркотиков?

- Да. В молодости Джонни чуть было не погиб из-за употребления кокаина. У меня тоже были с этим проблемы, и когда в 1995 - 1996 годах я проходил в больнице курс дезинтоксикации, Джонни оказал мне огромную моральную поддержку. Я очень благодарен ему за это. Джонни уже три года нет с нами, но я, как могу, стараюсь хранить память о нём. У меня, например, в записной книжке остался номер его телефона - и я не собираюсь его вычёркивать.

- Четверть века - по любым меркам солидный срок. Вы работаете вместе почти столько же. Вы ещё не перегрызлись окончательно?

- Конечно, мы иногда ругаемся, что поделать. Я солгал бы, если бы стал отпираться. Но если говорить об этой стороне дела, на сей раз запись альбома прошла как нельзя лучше. Отсюда и результат, - все занимались работой, а не потаканиями своему эгоизму и больше доверяли друг другу и во мнениях, и в критике. Сейчас мы снова - лучшие друзья. А всё потому, что перестал звучать рефрен: "Я - главный в группе".

- Но раз вы и певец, и автор песен, вы, всё-таки, в какой-то мере являетесь боссом!

- Нет. Мы все в отличной форме, и физической, и музыкальной. Плюс к этому у нас у всех появились классные подружки, что, конечно, помогало в работе. Правда, я, как обычно, тормозил с окончательными вариантами песен. Но такая уж у меня манера сочинять, - я могу доделать недостающий куплет прямо в студии, перед началом записи.

- Вас никогда не ангажировали политики?

- Это отняло бы у нас слишком много времени и здоровья. Есть два способа служить политическим целям: быть всё время политическим активистом или отдавать все силы на то, чтобы развлекать людей. Практически невозможно делать и то, и другое одновременно, поэтому мы выбрали второй вариант. Да, конечно, случается, что мы даём концерты во время демократических съездов. И не потому, что демократы лучше, - по-моему, они выглядят более справедливыми и не такими всеразрушающими, как республиканцы.